Horloge - Все о часах и про часы

Как известно, тембр во многом зависит от распределения энергии между отдельными элементами звукового спектра. Большей частью это простые, определенные по высоте тоны (здесь, кстати сказать, выявляется еще одно понимание звука и тона). Одни из них, как октавная гармоника у гобоя или дуодецима у кларнета, выделяются по интенсивности, другие, напротив, оказываются слабыми.

Наряду с тонами в звуковой спектр входят и шумовые элементы, например от стука клавиш или от тока воздуха и т. Возбудитель колебаний, вибратор, резонансная система — каждый из этих трех выделяемых акустикой компонентов вносит свой вклад в сложное по составу звучание музыкального инструмента который можно приобрести по ссылке. От движения смычка, например, образуется легкий шумовой призвук, напоминающий шипящие согласные (ш или с у хороших скрипок, х — у плохих). Он достаточно устойчив по положению в общем диапазоне звучания, но, как и любой шум в отличие от тона, размыт по высоте в пределах некоторой зоны.

Струна (древнейший тип вибратора), напротив, порождает серию простых тонов, константную по внутренним интервальным соотношениям, но свободно смещаемую вместе с основным тоном при изменении высоты звука. Забегая вперед, отметим, что стабильность шумовых и мобильность тоновых ингредиентов звукового спектра рождает естественные ассоциации с особенностями фонетического и интонационного состава речи. И те, и другие, формируя спектр отдельных звуков, еще не исчерпывают всей картины тембра музыкального инструмента. Она корректируется и в конечном счете определяется его резонансной системой, а точнее — неповторимой расстановкой по частотной оси зон усиления и поглощения, зависящей от строения источника звука в целом.

Причудливо расположенные резонансные своды, пики, купола и впадины образуют особый, неизменный в своей основе спектральный профиль инструмента, обнаруживающийся во всей своей полноте далеко не сразу.

Необходимо некоторое время, чтобы этот профиль был высвечен шумами и тонами, чтобы движущиеся с мелодией обертоновые комплексы смогли попасть во все своды, натолкнуться на все пороги и провалы, образуемые зонами заглушения. Тембр инструмента является слуху как бы через маленькое подвижное окошечко — через тембр сменяющих друг друга звуков.

Складываясь как представление обо всех особенностях звучания, он вместе с тем выступает в образе единичного звука определенной высоты, причем такая форма оказывается наиболее естественной для восприятия. Будучи образом инструмента во всем его диапазоне или в каком-либо характерном регистре, музыкальный тембр все же мыслится лишь в соединении с определенной высотой единичного звука.

Именно поэтому высота как остро отточенный наконечник тембра способна вовлекать его в пуантилистические системы организации, в значительной мере опирающиеся на феномен абсолютного слуха. Но даже сфокусированный в одной звуковой точке тембр музыкального инструмента остается трехкомпонентным. Трехликость тембра в акустическом спектре скрыта, подобно тому как за общей суммой доходов скрыты разные источники поступлений.

Восприятие же разграничивает компоненты по связи с возбудителем звука, выполняющим, как правило, функции артикулирования музыкального потока; с вибратором, обеспечивающим тонус и его изменения — интонацию; наконец — с корпусом инструмента (в самом широком смысле), создающим общую «портретную» характеристику. В процессе звукового движения разграничиваются шумы и тоны, а также тембр звука (нечто воспринимаемое в данный момент) и тембр инструмента (нечто представляемое в совокупности). Итак, в широком смысле тембр оказывается вне ряда, образуемого высотой, громкостью, длительностью и пространственной локализацией. Его отношение к ним является не координационным, а субординационным — тембр вбирает эффекты всех других свойств, выступает как характер звучания в целом. Такое понимание вовсе не отменяет определения, приведенного в самом начале, и лишь ставит его в ранг вторичного, более узкого, позволяя понять и оценить его гносеологическую природу.

Эта привычная для нас формулировка скрывает за собой давно происшедшее феноменологическое отпочкование звука с его характером от источника и последовательный распад звукового синкрезиса, приведший в конце концов к осознанию и закреплению новых явлений — фонизма и сонорности.
Объективной основой обособления является анатомическая или физическая выделенность собственно голосового тела — вибратора.

Роль ее невозможно переоценить, если иметь в виду, что именно вибратор формирует обертоновый ряд как опору лада и гармонии, что именно он, как правило, служит непосредственным реагентом — выразителем изменений внутреннего тонуса, то есть главным определителем музыкальной (да и речевой) интонации. Ведь первой и притом генеральной ступенью разветвления синкретичного тембра было вычленение из него однозначной высоты, то есть, в сущности, рождение музыки как специфического тонового искусства. Высотная же определенность звука оказалась исходным моментом явлений фонизма.